С утра накрапывало, и Егоров(1) с удовольствием надел водоотталкивающий плащ. Тащиться по жаре и в брезентухе — удовольствие ниже среднего, а так как мелкий моросящий дождь пошел с утра и небо основательно заволокли почти осенние тучи, то все шло на большой палец с присыпкой. Там, под широченной брезентухой, что 45 лет назад выдавали сварщикам, — простор для ультраизлучателей, баллонов с углекислотой и прочей потребной в его волчьем положении мутоты.
Егоров не раскаивался, что в 56-м году круто поломал свою жизнь.
"Лучше сдохнуть асоцем, чем жить по указке грызуна, — говаривал старый дядя Гоша, который на государство ни одного дня не проработал.(2)
Грызун, он, конечно, — сволочь. Сволочь-то он сволочь, но умная, черт его побери, сволочь, — говаривал дядя Гоша, вдев в ноздрю. — Но нет ничего страшнее своего брата гуманида. Оборотни, в душу лезут.
— Вы не хотите ли поработать, Григорий Александрович? Суки. Да я хочу поработать... лопатой, язви тебя в душу канцер. Тебя, оборотня ясноглазого, земелькой припорошить, заразу крысную."
Тут дядя Гоша обычно оглядывался, потому что с 29-го за "крысу" давали три года принудительного труда.
— Главное, — жаловался уже отсидевший два срока дядя Гоша (за "крысу" и за "асоц"). — Главное, ребята, не труд. КВЧ(3) вот что доводит, язви их в ноздрю канцер. Главное, ребята, и повеситься не на чем. А когда блевать тянет, то преподаватель — ехидная такая сука, заразная, заявляет: "Воспитанник Емельянов — пройдите в уборную."
А в гальюне — заразы — цветной телевизор и принудительная трансляция. Блюешь, а тебя ласково та же зараза уговаривает: "Не будь, не будь, не будь."
Но главное, запомните четко:
"Лучше сдохнуть на своей планете асоцем, чем жить по указке грызуна."
Вы думаете, им зачем вы нужны — как рабочая сила? Вранье, ему 15 кг зерна в год надо. А на тебя он расходует тонну. Вдумайся — к чему это ему, грызуну, такая благотворительность? Кошек и собак (и вообще всех псовых) сразу к стенке поставили, как власть во всепланетном масштабе заимели. Из млекопитающих — один гума уцелел.
А почему? Вот и я спрашиваю — почему? Молчишь — ясно! Ты у него — фоновая подстилка. Он тебя на тяжелых работах использует, а ему производительность труда, (канцер ему прямо в кишку и горло), ему эта производительность, за которой наши предки гонялись, — абсолютна не нужна — биоавтоматика все делает четко и с высочайшим знаком качества.
Наши деды, прадеды постарались, лохи лопоухие, внедрили. Внедрили, тут-то и началось.
17-й год. Елки-палки. Всепланетная резня и шпарка из излучателей Роха. Подмели планету — бритвой наголо, — и черных, и белых, и ускоглазиков — всех в один мешок со змеями.
Излучатели Роха — это такая, я тебе доложу, штуковина, за нее теперь высший срок дают противоправникам, это тебе не "асоц", отмолотил четыре года и снова свободный гражданин Республики Счастья.
А споначалу грызуны из Излучателей Роха большую шпарку умастрячили.
Людье как заслышит где в диапазоне УКВ излучатели Роха, все:
семью,
работу,
посты большие бросают и шпарят по азимуту в санаторий, а там курорт, а дальше СПЕЦ-Зона
Железобетон — мордовороты сквозь ГЛАЗКИ щупают колючим таким подозрительным взором.
И полная неизвестность.
Только тем, кто Излучатели Роха — птицу Сирин — услышал — пятки жги,
гвозди в башку вгоняй,
кожу с живого режь — все одно — с блаженной улыбкой прется туда,
и глубже,
все глубже в бездну, в подземелье.
Вот что такое Шпарка Роха. Такое и в страшном сне не увидишь.
Вот он, голос счастья!
***
Егоров за свою подпольную жизнь всякие виды видывал, во всяких переделках побывал, но как вспомнит конец Григория Александровича, до сих пор мороз по коже дерет.
Вечером, часов эдак в шесть, когда лояльные гуманоиды со службы возвращаются, дядя Гоша, как всегда, заливал ребятне из своего тюремного прошлого.
Тускло светилось солнышко, тепло так грело — словом, картинка счастливого детства.
Тут-то оно, счастливое детство, и кончилось в айн момент, сразу и навсегда.
Оказался дядя Гоша внезапно в кольце, и всех от него на 20 метров повымело.
Взрослые уже знали что будет, а ребятню постарались утащить.
"В Республике Счастья — все делается открыто!" — этот лозунг Егорову, как и прочим, хорошо помнился из детства.
Только потом оказалось, что не все в открытую делается, кое-что и совсем окружено стеной тайны.
Но это-то они делали открыто.
Их всего трое оказалось, а такой страх нагнали!
Григорий Александрович, когда его двое схватили, споначалу-то задергался, да куда там — лапы у них железные, носорог не вырвется, а хилому старику асоцу и подавно.
— Что, я ничего, я ничего, — забормотал дядя Гоша.
А третий отогнул ему заученным движением за подбородок голову и всадил с размаху Шило.
Страшно закричал старик в последний раз и смолк навеки — язык парализовало.
А этих оборотней как будто не было, остался искалеченный дядя Гоша и плакат на нем: "Я — болтал клевету и чушь. Прошу прощения."
Так они наказывали тех, кто много болтал.
Егоров долго думал: "Почему они так делают? Рационалисты проклятые, какая им в этом выгода? Чем им угрожает, их власти всеобъемлющей, болтовня старого асоца?"
И только тогда понял, когда спросил у себя: "А почему они вообще сначала давали ему болтать? Зачем им эта иллюзия безнаказанности?"
Вот тогда он понял их логику.
Как у себя они управляются, об этом он узнал позже.
А гуманид они держали в страхе непрерывным и бессмысленным на первый взгляд террором.
Как дядя Гоша говаривал: "Ты у него — фоновая подстилка." Так вот, для грызунов большинство гуманид были фоновой подстилкой, живой тюрьмой, стеной, которой они за горло остальных — элиту — держали.
Они всех их содержали и 1 тонну зерна в год тратили, только ради одного — элиту в кулаке держать.
А элиту выращивали, берегли и холили.
Только их судьба, как Егоров совсем недавно узнал, — не мед, а может быть, и покруче.
Во всяком случае, он, Егоров, асоц, противоправщик, над которым две высшие меры висели, с ними бы, холеными и ухоженными, не поменялся бы ни на час судьбой.
Больно она страшная — их судьба, этих холеных красавчиков.
Горше Егоров себе и вообразить не мог.
***
Хар Нор, программист первого класса, заказал себе вчера вечером касабланскую клубнику с молоком архара, и в шесть утра она стояла у него на обеденном столике.
Хар Нор, усмехаясь, думал о том, что для того, чтобы он смог позавтракать, гнали сверхскоростной самолет сил самообороны, потому что молоко было свежее в 6 утра, а архары водятся лишь в горах Памира.(4)
Он не знал, есть ли у Департамента Обслуживания архаровые фермы или созоры бегали по горам за архарихой, но молоко стояло на столике, и голову на отсечение мог бы дать Хар Нор, что молоко не синтетика, потому что он по роду своей службы разбирался в таких жидкостях.
Хар Нор был программист первого класса, хотя в классификаторе профессий его профессия расшифровывалась иначе — инженер-генетик, составитель программ наивысшей категории.
То есть для просвещенного в иерархии Республики Счастья перед ним, просвещенным, был член супрэлиты.
Наивысший из возможных для гуманид ранг и должность.
Так что Хар Нор мог не проверять молоко архара в 6 часов утра на обеденном столике, ведь малейшее его недовольство по неписаным законам РС равнялось для виновных высшей мере.
Само существование высшей меры, таинственной и необъяснимой в Республике Счастья было нонсенсом, изъяном в стройной, установленной грызунами системе Дисциплины и Порядка.
Хар Нор как аналитик имевший дело с тончайшими живыми системами наследственных клеток, давно уже осознал, что высшая мера — трещина, пронизывающая сверху донизу все стройное здание Правопорядка, зловещая пропасть, уводящая в мрачные глубины заговоров, магических обрядов и средневековых предрассудков.
— Если она наблюдается, эта высшая, то в чем бы она ни выражалась — в пожизненной ссылке на астероиды, использовании обреченных на опасных экспериментах, в унизительной для достоинства гуманид работе, даже просто в мучительной казни или в безболезненном усыплении — все равно, в высшей мере в равной степени наличествуют деструктурные изменения в социально-этических мотивировках, — рассуждал он.
Переводя его занудные рассуждения на более доступный для гуманид язык, можно было бы сформулировать это так: "Если есть статья — то преступники найдутся."
Будучи биологом по первоначальному образованию, Хар Нор, конечно, понимал, что гуманиды — смертники уже по самой структуре обмена веществ.
И один лишний приговор не преграда, тем более находились заочно приговоренные к высшей мере, которые скрывались на свободе, освобожденные приговором от общеморального кодекса, установленного грызунами, они пользовались исключительной свободой нарушать основные институции грызунов.
Они прямо-таки сами определяли границу своей свободы, опираясь на ловкость, изворотливость, хритрость и расчетливую силу ума, то есть проявляли высшие качества гуманид.
Придя к подобным умозаключениям, Хар Нор постарался их перевести на язык повседневной практики.
Работая над проектом Первой Трансзвездной, он обладал неслыханными в истории РС полномочиями и затребовал от высшего руководства грызунов, чтобы в его персональных вивариях приговоренных к высшей мере было достаточное количество.
Кто оно, это руководство, — естественно, никто не знал.
В системе высшего руководства грызунов действовал принцип анонимности, общение с ними происходило через линком.
Но обращения Хар Нора всегда были достаточно эффективны.
И хотя от момента внесения предложения Хар Нора до первых гуманид, приговоренных к высшей мере, прошло достаточно много времени, так что Хар Нор даже опасался, что за свое экстравагантное предложение и сам может прогуляться на астероиды, но чем объяснялась столь длительная задержка — понять было невозможно:
то ли трениями в руководстве,
то ли трудностями в отлове вышников, ведь они к регистрации в органах правопорядка по месту жительства не стремились, а наоборот — имели нахальное желание и дальше продолжать свою противоправную жизнь.
Но они появились в его вивариях.
***
Хар Нор отказывался верить, что за этими жалкими людишками, нервными, истощенными, срывающимися поминутно в истерику, стояла такая грозная слава упорных организаторов, бесстрашных диверсантов и террористов, изощренных конспираторов.
Но следственные дела повествовали с неумолимой доказательностью, что это действительно так.
Что разъедаемые страхом и истерией, люди были действительно бесстрашными виртуозами подполья, что их жалкий, истерзанный вид — еще один вид маскировки, что цепкая, стальная воля, заключенная в этих фанатиках свободы, заключена, как королевское достоинство свободнорожденного бога, в жалком рабском облике, и лишь на изломах, в моменты наивысшего напряжения, выявляется их алмазная, превосходящая понимание, твердость.
Вот тогда-то, после долгих экспериментов Хар Нор пришел к выводу, что рабство у грызунов гуманоидной расы — страшная несправедливость судьбы, что страх и террор грызунов — основа их правления — не случайность, не прихоть взбесившегося от необъятной власти тирана, а железная, историческая необходимость.(5)
Грызуны, лишенные эволюцией возможности самостоятельно трудиться и наделенные странной способностью к интеграции разума, находятся в крайне критическом положении, построив свою цивилизацию на очень опасном для их власти фундаменте — рабстве (пожизненном и безысходном) гуманид.
Своей железной дисциплиной и организованностью, готовностью к самопожертвованию, коллективизмом и сверхъестественной способностью интегрировать интеллект, они с момента создания биотехнологий перехватили власть у параллельно развивавшейся расы гуманид и превратили вчерашних властелинов планеты в орудие и средство производства,"(6) — разглагольствовал он.
История, так же как и статистика, приравнивалась к оккультным, запретным дисциплинам...
Хар Нор в силу своей специальности имел доступ к сверхсекретной информации и, обладая необходимыми для программиста способностями к интегрированию разрозненных сведений, в короткое время сумел воспроизвести структурную цепь последних столетий истории планеты.
— Ни хрена они, эти крысы вонючие, не изобрели, — разглагольствовал он, сидя с Егоровым в боксе вивария.
— Все было изобретено до них: и сыск, и террор, и материальное поощрение, и ранговое разделение общества — все это у первоначальных, до переворота, гуманид существовало.
Пусть не последовательно, пусть противоречиво, но существовало, были, так сказать, крысы в человеческом облике и крысиные порядки в обществе гуманид, суть не в примерах, Леонид, суть в принципе — существовало!
Факт. Факт, от которого никуда не деться. Просто они в этот спорадический, перманентный процесс вклинились и внесли присущую грызунам прямолинейность, вот и возникло пресловутое царство Дисциплины и Порядка.
А на хрена им он, этот порядок? Разве от порядка растет производительность труда, эффективность производства, сила человческого счастья?
Вранье все это, Лео, вранье.
Биотехнология упразднила всякую необходимость физически трудиться. Вся эта масса горожан — бутафория.
Все, что они производят, идет в первичную переработку, по кругу.
Основной продукт — это возможность массу горожан терроризировать.
Асоцы и противоправники — вот главное для крыс, именно ими они, как живой стеной, стеной страданий и лишений, держат элиту в повиновении."
***
— Ты слышал что-нибудь о сексе, Лео?
— ....................?
— Так я и думал. Так я и думал. Так вот, Лео, предыдущая этой вонючей крысиной цивилизации, цивилизация гуманидов, базировалась в основном на Сексе.
А для нас это понятие — из разряда невоспринимаемых.
А почему, почему, я тебя спрашиваю?
— ....................?
— Потому, что ныне воспроизводство гуманид идет через биоавтоматы выращивания, а молодь раздается как награда для воспитания, при достижении приемными родителями определенных производственных показателей.
Для элиты — это БИДЖИ, для горожан — баллы выработки.
Но факт остается фактом, молодь — собственность государства, его премиальный фонд, так же, как путевки в дома увеселений, жилплощадь и т.д. и т.п.
Вторая институция, Собственность, в РС тоже отсутствует.
Все, что дается за добросовестный труд, солдатами правопорядка может быть изъято как у горожанина, так и у любого сверхгениального элитника.
Институт наследования — естественно — отсутствует.
Действует право мертвой руки — властно и безраздельно.(7)
— ....................?
— Властно и безраздельно. И над всем этим правопорядком — КРЫСЫ.
Для них этот правопорядок — инструмент, с помощью которого они оседлали научно-техническую революцию, а по существу поставили под контроль ЭВОЛЮЦИЮ живого на нашей планете. То есть, устранив Секс, они добились преобладания другой тенденции в развитии общества гуманид.
Вклинились, возглавили, подчинили, организовали и вот теперь подошли к рубежу Трансзвездных экспедиций. То есть к выходу на инопланетные миры.
— Я это так понимаю, Лео, по спецификации, которую онинам заказали на биомозг.
Им нужны инициативные, смелые, заинтересованные.
А где их взять в крысином царстве?
Вот тут-то они и кусают себя в задний проход:
Лояльные горожане — дерьмо, слизни.
Элита — безвольные, суперисполнители.
Противоправники — банда озверелых, затравленных зверей.
Куда ни кинь, Лео, — везде драконы.
Драконы.
Драконы.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день,
вот тебе и 17-й год.
Вот тебе Шпарка Роха.
Птица счастья.
— А что за супероружие — Шпарка Роха?
— А — ерунда, микроволновые излучатели, замыкающие в мозгу центр удовольствия — сексцентр, по существу.
Узконаправленный луч и система лабиринтов.
Гуманиды попадают в лабиринт — по лучу, как по нити Арианды, там из них с помощью разрядника выколачивают сперматозоиды — и на уничтожение.
Крысам на том этапе главное было — сперматозоиды.
Их заморозили в глубоком вакууме при особом режиме и обеспечили себе настоящее оружие — наследственные клетки.(8)
Далее — все элементарно.
Первоначальное население гуманид — мужчины — с помощью Излучателей Роха высосаны и уничтожены,
а женщин они на том этапе искусственно осеменяли и делили на потомство по ген-линиям, по практическим результатам на горожан и на элиту. Но в дальнейшем, с момента создания искусственной плаценты, они и женщин уничтожили
и начали воспроизводство только полностью бесполых особей, но все это, Лео, — история.
История двух последних веков. И началось все это еще в обществе протогуманид.
Повторяю, ничего эти крысы вонючие сами не выдумали, да, наверное, и выдумать не могли.
У меня, как у биолога, сильное на этот счет подозрение."
***
Егоров ночами ворочался в своей норе, в виварии и мысленно прокручивал в голове все, что говорил Хар Нор.
Ему его собственная судьба, трансплантация мозга уже не казалась такой ужасной.
"Ну вырежут из тела мозги, ну всадят в бронированный колпак, ну полетит мой мозг в необъятные просторы Трансзвездной, а тело подвергнется утилизации, — думал он, примиряясь с неотвратимым бессмертием.
— Но ведь какой станет теперь наша жизнь, когда мы поведем корабли Трансзвездной!
Какой?"
***
И горькая надсада охватывала его.
"А груз — эти копашащиеся миллиарды грызунов в глубочайших трюмах?
Это не просто груз — это чума, зараза.
Это РС, поставленная на звездные ноги", — думал он и начинал понимать глубочайший пессимизм Хар Нора.
***
Егоров понимал, что не одни человеческие мозги, электронные компьютеры также будут держать контроль над Трансзвездной, так что гибель, самопожертвование — исключаются.
Грызуны прежде всего и всегда заботятся о собственной безопасности(9) и, сами по себе будучи ничтожествами, которых можно было раздавить ногой, вкупе интегрируя интеллект, — обладают сокрушительной, всеподавляющей психической энергией — волей.
А иначе как же им удалось бы вклиниться в гуманидную эволюцию и подчинить ее себе?
— Драконы, кругом драконы, — повторял он слова Хар Нора, — и если крыс стерегли дарконы, то и они поставили над гуманидами драконов.
***
Лично он, Егоров, всегда мог уйти из вивариев Хар Нора, что он и делал неоднократно, но куда могли уйти все гуманиды — горожане, элита?
"Ом — этот слог есть все ЭТО.
Все ПРОШЕДШЕЕ, все НАСТОЯЩЕЕ, все БУДУЩЕЕ — лишь слог ОМ. И то, что за пределами прошлого, настоящего, будущего, — тоже.
У этого — четыре пады.
Четыре пады, четыре лапы, четыре опоры СНА.
Первая — Вайшаванара. Вай-шава-нара — ЯВЬ.
У нее — семь частей тела.
Семь.
Девятнадцать ртов: речь, рукоделие, передвижение, секс, выделение — пять; пять пран: прана, апрана, вьяна, удана, самана, манас (мысль), буддхи (разум), ахма-кара (самоощущение), читта (ум) — ...девятнадцать.
Вторая — Тайджаса — Сон — у сна семь частей Тела, 19 ртов, наслаждается Тайджаса — всем сразу.
Третья прана ПРАДЖНА — густок сна, сна без сновидений, блаженство сна и лик ее — ум.
Четвертая пада — БЕЗДНА. Бездна без сна, без видений. Бездна летящая — во все нНевыразимое. Не — Сущее. Бездна — без смысла, Бездна — без дна.
Она — невидима, неизреченна, неуловима, неразличима, неуказуема, она — суть знания об едином, она то, в чем исчезает видимый, постигаемый мир, она милостива, но бесстрастна.
Над Гималаями, над гигантами гор, над пантеоном богов — божественная Гаруда. Велика и могуча. Велика и могуча.(10)
***
Иванов-Пасадов отбросил кучку полуистлевших листов, сшитых полиэтиленовой ниткой.
Тут, на космодроме, в командном бункере, валялось все вперемешку, от презервативов до бумаг, помеченных грифом "совершенно секретно".
Так что если какой программист КИК (командно-измерительного комплекса) предавался праздным мыслям об оккультном бытии человечества, то ему, Иванову-Пасадову, киллеру и асоцу, времени на подобную галиматью не было.
И он (Иванов) садился в целях конспирации и повинуясь революционной дисциплине, в позу лотоса.
И он выращивал из семечка манго плодоносящее дерево, и он грезил в компании юнцов тысячелетиями всемирной материи...
Но теперь, в ожидании подонка Егорова, вопреки всяческой революционной субординации вошедшего в непосредственный контакт с Хар Нором, ему, террористу высочайшего ранга и квалификации, Иванову-Пасадову, известному охранке грызунов на всех пяти континентах, заниматься древнеиндийской хиромантией...
Ребята, и даже с санкции регионального руководства, пытались войти в деловой контакт с гималайцами — но...
Лично он, Иванов, готов на все лишь бы избавиться от крыс, но от чтения мистических книжек до победы ВР (всепланетной революции) — избавьте.
Его боевая подруга, протеже, подобрала эту бродягу, охотясь на землянику, густо бордовевшую по бетону космодрома, и сунула ему в руку эту брошюру, завершив его с затылка по густым, мягким волосам. А сама, хохоча и смеясь, развалилась нагишом на куске поролона под лучами ласково греющего солнца.
Что-то волновало в ней Иванова-Пасадова, что-то будоражило и влекло — но он сам не мог разобраться в непонятный ему чувствах.
Егоров — старая, боевая свинья(11), как всегда, опаздывал. Это доводило до бешенства Иванова. Но что делать, Егоров зацепился за
Трансзвездную, вышел на программиста, дал высочайший результат — ...о прошлом человечества. Так что приходилось терпеть заигрывания Дуськи и ждать: старого олуха Егорова.
Иванов-Пасадов недоумевал, почему судьба обошла, опять обошла его, старого революционера-подпольщика, а серый, неорганизованный Егоров добыл сверхъестественную информацию.
— Ну почему одним счастье мешком, а другим колуном по голове? — размышлял Иванов-Пасадов, а не задумывался что он-то лично, 7 раз приговоренный к высшей, — жив, сидит себе в самом военном логове, в командном бункере космодрома, и рядом сидит Дуська — зверек хищный, ласковый, непонятного наначения.
Пока грязный и потный, продиравшийся через сельву Егоров жрал, чавкая и рыгая, столетние консервы, пока сдирал с себя брезентуху и обливался из нержавеющего душа дождевой водой, Иванов-Пасадов неустанно думал: "Ну что даст информация Егорова — понимание прошлого? Хорошо. Хорошо. Но как это нам поможет в главном, как нам стряхнуть гипноз крыс? Их тотальный, всеобъемлющий контроль? Ну уничтожат они нас совсем, как они уничтожили человеческую цивилизацию(12) три века назад. Им это раз плюнуть. Жалости у них никакой. Вообще никаких эмоций. Выполнение долга — примат коллектива — дисциплина как осознанная необходимость, во имя коллектива — подавлять личную свободу и необузданные желания."
Дуська хихикала на поролоне, а полуголый Егоров, развалясь, почесывался. Он что-то нашептывал ей в розовое ушко такое, что она хихикала и, судорожно извиваясь, подползала все ближе и ближе к заматерелому Егорову.
Какое-то непонятное слово "Секс" все время повторял Егоров, и Иванов-Пасадов, навостря уши, пытался расшифровать, что это: организация, группа или проект?
— Вот за эо место ухватя, они и подвели человечество через излучатели Роха в подземелье, — разглагольствовал Егоров, а Дуська, прекратив хихикать, внезапно стала задавать Егорову непонятные для Иванова-Пасадова вопросы, он было сунулся в разговор, но Дуська приказала ему: "Сиди, дурачок" и сунула жетончик.
Обалдевший Иванов-Пасадов из жетончика понял, что он, отчаянный революционер-подпольщик, — лишь телохранитель при Дуське, боевой подруге, и никакая она ему неподруга, а член высшей подпольной иерархии, и он перед ней — все одно, как мышь перед коброй, а он три года пыжился как дурак и изображал покровительство.
И не он, Иванов-Пасадов, свистнул — и Егоров пер через сельву на полусогнутых, а они сговорились здесь встретиться и обсудить назревшие вопросы.
Иванов-Пасадов покраснел, как рак, и пошел остудиться, кобры кишели, как макароны-спагетти,(13) в развалинах космодрома, именно это делало космодром самым уютным местом планеты. "Сюда ни одна вонючая крыса не сунется", — подумал Иванов-Пасадов.
А Дуська, подобрав брошенную Ивановым-Пасадовым книжку древнеиндийского мага, впилась в загадочные заклинания.
***
Егоров пел на санскрите, и капюшоны, желтые капюшоны кобр поднимались из жесткой, тропической травы, холодные, настороженные глазки кобр следили, зажав троих в тесный круг.
"Их миллионы, их миллионы", — подумал Иванов-Пасадов, и струйка страха потекла унего между лопаток — было так хорошо, как за секунду до смерти — высвобожденная от пыльного марева майн в холодную прозрачность мирового над-разума, и грязная, оборванная книжонка, санскрит Егорова, мерное покачивание кобр навеяли странный сон наяву, сон через тысячелетия.
Сон через тысячелетия.
И ёгнутые асоцы, подогнув под себя ноги, в позе лотоса грезят на ледяных вершинах, грезят сны, странно пахнувшие явью, запахами и ароматами майн, ее тусклым, полулунным светом, ее густой кровью, ее пылью власти, власти над тысячамирабов и свободных, власти аскета над тысячелетними империями, над городами,встающими, расцветающими и снова уходящими в небытие.
Немо сияют ледяные вершины, подогнув ноги, в позе лотоса сидят аскеты, ушедшие в бездну чистой мысли в мечту и воображение.
И там, в воображении, творящие тысячелетия империй, силу духа и рабство плоти, и власть красоты, и власть отчаяния.
Молчание звезд, и молчание травы, идущей на штурм покинутых городов, и молчание души на краю созерцания гибели цивилизаций, где круглые шарики планет, как шарики в руках иллюзиониста, появлятся из небытия и уходят в небытие. И Семя беды прорастает миры,
и летят через межзвездные бездны сигналы беды,
и летят семена беды,
и вспухают вулканы, и расцветает заново жизнь,
и гибнут динозавры,
и люди высаживаются с
планелетов,
и подпольные крысы грызут ствол эволюции,
и колесо счастья, перемалывая кости бросившихся под него, возносит обрубки на сияющие вершины,
и снова небытие милосердно глотает во всеобъемлющую тьму, объятую междупланетной войной Галактик.
И рабы поднимают во тьме свободолюбивую душу,
и тьма обволакивает все."
***
Егоров читал санскрит, гибкая, как змея, женщина подползла к нему, завороженные кобры, раздув желтые капюшоны, внимали ему,
и Иванов-Пасадов грезил наяву, в самой яви найдя секс скандированных слов,
и сказал Иванов-Пасадов:
"Мысль есть Бог."
— Бог, — завороженно повторила женщина.
— Бог, — выдохнул Егоров.
— Бог...(14)
(1) Не депутат Ленсовета? Не тот ли, что дерзил Собчаку? Абтють.
(2) Мораль матерого тунеядца! Абтють.
(3) К.В.Ч. — культурно-воспитательная часть.
(4) Непроверенный факт. Непроверенный! Абтють.
(5) Несостоятельный намек! Несостоятельный!
(6) Склизкая цитата из "Стального курса"?! Абтють.
(7) Программа Тюлькина? Абтють.
(8) Нахально! Абтють.
(9) Что за намеки? Что за намеки? Абтють.
(10) Перевод не канонический, текст подлинных мантр в редакции авторов.
(11) Ну и выраженья! Абтють
(12) А как же Перестройка? Где были несгибаемые кузьмичи полозки, и наконец, истинный Тюлькин. Абтють.
(13) Макароны-спагетти? Оголодали в конце Перестройки а ведь ничего этого не было в реальности. Странно? Наводит на...
(14) И это все? Абтють.